Non so in qual modo, ma i miei scolarini erano venuti a sapere che quel giorno era il mio compleanno. Me li vidi arrivare alla scuola col vestito delle feste e con un regalino tra le mani.
Chi mi portava una penna elegante, chi un libriccino da messa, chi un astuccio da lavoro, chi un bel mazzo di fiori freschi. Io fui consolata e attristata da quella vista: consolata perchè qualunque segno di gratitudine o d'affetto che mi venisse da quei buoni figliuoli mi toccava il cuore e mi faceva parer leggiero ogni sacrifizio: attristata, poichè pensavo che i denari occorsi in quelle compre, potevano venir destinati a più nobile uso. A ogni modo, accolsi serenamente quelle care dimostrazioni d'amore.
Un bambino solo, il più povero, non mi offrì nulla: ma dal suo contegno imbarazzato e dal suo visetto malinconico argomentai quanto dovesse soffrire. Lo chiamai e quando l'ebbi vicino me lo strinsi ripetutamente fra le braccia, baciandolo. Incoraggiato da quelle carezze, il poverino mi pose tra le mani un involtino e fuggì vergognoso.
Sorpresa e incuriosita, lo aprii senza che nessuno potesse accorgersene. Vi erano.... indovinate!.. Tre pallottoline di zucchero!
Lo richiamai subito da me.
--Lo sapevi che mi piacesse lo zucchero? gli chiesi sorridendo.
--Me lo sono figurato! Mi piace tanto a me!
--E tu, ripresi commossa, l'hai certo chiesto alla mamma e....
--No signora! replicò prontamente, non ho chiesto nulla a nessuno; glie l'ho serbato proprio io, di mio....
--Ma pure....
--La nonna, quando mi dà il caffè e latte, mi mette sempre nella chicchera due o tre pallottoline di zucchero per indolcirlo. Io ho levato lo zucchero....
--E il caffè e latte?... chiesi con la gola serrata.
--L'ho preso amaro!
Mario, piccolo Mario, dove sei tu? Forse il fumo delle officine avrà annerito il tuo viso d'angelo, forse a quest'ora lavorerai i campi dove biondeggia la messe e si matura, al sole, la vite, forse ti accoglieranno le navi avventurose dove il lavoro è sì duro, la speranza sì fallace....
Ma chiunque tu sii, operaio, agricoltore o uomo di mare, il tuo posto è fra i nobili cuori, per quali l'amore è sacrifizio, l'abnegazione, dovere.
Mario, piccolo Mario, se tu per un momento potessi entrare nella mia stanzetta da studio, vedresti molte carte, molti libri, molti ninnoli; e vedresti anche, custoditi in una piccola campana di vetro, tre pezzetti di zucchero, un nome, una data! | Не знаю как, но мои маленькие питомцы узнали, что тот день был моим днем рождения. Я увидела, что они пришли в школу нарядно одетыми, с подарками в руках. Кто-то принес мне изящную ручку, кто-то – брошюрку с чином мессы, кто-то – шкатулку для рукоделия, а кто-то – букет живых цветов. При виде всего этого я одновременно обрадовалась и огорчилась: я обрадовалась, потому что какой бы то ни был знак благодарности и любви, который я получала от этих милых детишек, трогал мне сердце, и уже любая жертва казалась мне легкой; огорчилась же я потому, что подумала, что деньги, потраченные на эти покупки, могли найти лучшее применение. Во всяком случае, я приняла эти дорогие для меня проявления любви с улыбкой. И только один мальчик, самый бедный, не подарил мне ничего, но по его смущению и грустному личику я поняла, как он страдает. Я позвала его, и когда он подошел, я обняла его и поцеловала. Ободренный моей лаской, бедняжка сунул мне в руки что-то завернутое в бумажку и, смутившись, убежал. Удивленная и охваченная любопытством, я развернула бумажку так, чтобы никто этого не заметил. Там были.... угадайте!.. Три кусочка сахара! Я тут же снова позвала его. --Как ты узнал, что я люблю сахар? – спросила я его, улыбаясь. --Я просто подумал, что это так! Ведь я же его очень люблю! --И ты, – продолжила я, растрогавшись, – конечно, попросил его у мамы, и... --Нет, синьора! – перебил он меня, – я ни у кого ничего не просил; я его сберег сам, из своего... --Но как же... --Бабушка, когда дает мне кофе или молоко, всегда кладет в чашку два или три кусочка сахара, чтобы подсластить его. Я вытащил сахар.... --А кофе и молоко?... – спросила я его сдавленным голосом. --Я выпил его горьким! Марио, малыш Марио, где ты сейчас? Может, заводская копоть покрывает твое ангельское личико, а может, в этот час, ты работаешь в полях, где белеет жатва и зреет на солнце виноградная лоза; может, тебя несут полные приключений корабли, где труд тяжел, а надежда призрачна… Но, кем бы ты ни был, – рабочим, земледельцем, моряком, – твое место среди благородных сердец, для которых любовь – это жертва, самоотречение, долг. Марио, малыш Марио, если бы ты мог на мгновение заглянуть в мой крошечный кабинет, то увидел бы много бумаг, книг, много разных приятных безделушек; и увидел бы также три кусочка сахара, хранящихся в стаканчике, имя и дату! |