Non so in qual modo, ma i miei scolarini erano venuti a sapere che quel giorno era il mio compleanno. Me li vidi arrivare alla scuola col vestito delle feste e con un regalino tra le mani.
Chi mi portava una penna elegante, chi un libriccino da messa, chi un astuccio da lavoro, chi un bel mazzo di fiori freschi. Io fui consolata e attristata da quella vista: consolata perchè qualunque segno di gratitudine o d'affetto che mi venisse da quei buoni figliuoli mi toccava il cuore e mi faceva parer leggiero ogni sacrifizio: attristata, poichè pensavo che i denari occorsi in quelle compre, potevano venir destinati a più nobile uso. A ogni modo, accolsi serenamente quelle care dimostrazioni d'amore.
Un bambino solo, il più povero, non mi offrì nulla: ma dal suo contegno imbarazzato e dal suo visetto malinconico argomentai quanto dovesse soffrire. Lo chiamai e quando l'ebbi vicino me lo strinsi ripetutamente fra le braccia, baciandolo. Incoraggiato da quelle carezze, il poverino mi pose tra le mani un involtino e fuggì vergognoso.
Sorpresa e incuriosita, lo aprii senza che nessuno potesse accorgersene. Vi erano.... indovinate!.. Tre pallottoline di zucchero!
Lo richiamai subito da me.
--Lo sapevi che mi piacesse lo zucchero? gli chiesi sorridendo.
--Me lo sono figurato! Mi piace tanto a me!
--E tu, ripresi commossa, l'hai certo chiesto alla mamma e....
--No signora! replicò prontamente, non ho chiesto nulla a nessuno; glie l'ho serbato proprio io, di mio....
--Ma pure....
--La nonna, quando mi dà il caffè e latte, mi mette sempre nella chicchera due o tre pallottoline di zucchero per indolcirlo. Io ho levato lo zucchero....
--E il caffè e latte?... chiesi con la gola serrata.
--L'ho preso amaro!
Mario, piccolo Mario, dove sei tu? Forse il fumo delle officine avrà annerito il tuo viso d'angelo, forse a quest'ora lavorerai i campi dove biondeggia la messe e si matura, al sole, la vite, forse ti accoglieranno le navi avventurose dove il lavoro è sì duro, la speranza sì fallace....
Ma chiunque tu sii, operaio, agricoltore o uomo di mare, il tuo posto è fra i nobili cuori, per quali l'amore è sacrifizio, l'abnegazione, dovere.
Mario, piccolo Mario, se tu per un momento potessi entrare nella mia stanzetta da studio, vedresti molte carte, molti libri, molti ninnoli; e vedresti anche, custoditi in una piccola campana di vetro, tre pezzetti di zucchero, un nome, una data! | Уж не знаю, каким образом, но мои питомцы узнали, что в тот день был день моего рождения. Я увидела их бегущими в школу одетыми как на праздник и с подарками в руках. Кто-то нёс мне элегантную ручку, кто-то – либретто для мессы, кто-то – ящичек для работы, а кто-то – красивый букет свежих цветов. Меня порадовало и огорчило это зрелище. Порадовало – потому что любой жест благодарности или привязанности от этих детишек глубоко трогал моё сердце и любая принесённая жертва казалась мне легче. Огорчило – потому что, думала я, эти деньги, израсходованные на покупки, могли бы быть потрачены на более благородные цели. Как бы то ни было, я спокойно приняла эти выражения их привязанности ко мне. Лишь один малыш, самый бедный, ничего не подарил мне. Но по его смущенному виду и его грустному личику я догадалась, как он должен был страдать. Я позвала его и, когда он оказался рядом, несколько раз сжала в объятиях, сопровождая их поцелуями. Осмелевший от таких ласк, бедняжка сунул мне в руки какой-то свёрток и убежал, стыдясь. Удивлённая и заинтригованная, я тихонько открыла свёрток так, чтобы никто не заметил. Там были... угадайте! Три крохотных кусочка сахара! Я тотчас подозвала его к себе. – Как ты узнал, что мне нравится сахар? – спросила я его с улыбкой. – Я догадался! Мне сахар нравится очень! – И ты, - продолжила я растроганно,- конечно, спросил у мамы и … – Нет, синьора!- с готовностью ответил он – Я ни у кого ничего не просил! Это мой. Я сам сберёг его! – Но как же... – Когда бабушка даёт мне кофе с молоком, она всегда кладёт мне в чашку два или три кусочка сахара, чтобы сделать его слаще. Вот я и вынул сахар … – А как же кофе с молоком?– спросила я, чувствуя ком в горле. – Я выпил его горьким! Марио, маленький Марио, где ты сейчас? Может быть, дым цехов заставил почернеть твое ангельское личико, может быть, в этот час ты возделываешь поля, на которых золотится нива и наливается под солнцем виноградная лоза, может быть, стремящиеся в неведомое корабли приняли тебя в свой мир, где работа так тяжела, а надежда так обманчива… Но где бы ты ни был, рабочий, крестьянин или моряк, место твоё – среди самых благородных сердец, для которых любовь – это жертва, самоотречение, долг. Марио, маленький Марио, если бы ты на мгновение мог зайти в мой скромный кабинет, то увидел бы множество бумаг, много книг, безделиц, а ещё ты увидел бы, бережно хранимые под маленьким стеклянным колпаком, три крохотных кусочка сахара и маленький листочек с именем и датой! |